[ikura]

сначала на ФБ я наткнулась на фичочек от кей-поп фэндома по абсолютно неизвестной мне группе (ок, название знала), и я в душе не ебу, что именно меня потащило его читать, потому что ну вот совершенно незаинтересована была, а зацепило и так до сих пор оторваться не может - я его раз пять уже перечитала целиком и хрен знает сколько частями. а сегодня с утречка меня поперло посмотреть клип, на который была дана ссылка в примечании к фику. клипа не получилось, но получилось выступление с сей песенкой. и вот как я его увидела, так меня и таращит с утра - меня почему-то тянет ржать, а голове сидит это чертово "fantastic baby" и, собственно, сцена из фичочка, где оно упоминается. я ее даже сюда процитирую и пусть меня растаращит обратно побыстрее - до того, как я успею скачать всю дискографию вместе с клипами и чего-нибудь еще.

fantastic baby

Звук этого наглого голоса невозможно спутать ни с чем. Сынхён понимает, что в первый раз в жизни бежит на полусогнутых.
-Эй, противные!
Все бегом сюда!
We gon` party like
Ri-ri-ri, ra-ra-ra!
Сынхён забегает и закрывает лицо рукой, как делают дети в страшный момент ужастика. Севен-хён врезается в невидимую стену. Сынхён смотрит на него с отчаянием, но хён явно не собирается говорить ему, когда можно смотреть: его рот открыт так, что туда войдет банка пива.
-Ты не втыкаешь?
Ха!
Catch me on FIRE!!
Ха!
По мне хоть сатана!
На-на-на-на-на!
-Это же Чиён, - слабо говорит Севен-хён, и его лицо начинает ассиметрично деформироваться в стороны, а губы - дрожать. Сынхён смотрит.
В зале тесно от людей, и пока Сынхён не поднимает глаза вверх над головами, он не понимает, откуда доносится звук.
-Дэнс! У-у-у-у! Ай вона дэнс-дэнс-дэнс-дэ-дэнс!
-Фантастик бейби, - говорит Сынхён, как дрессированный.
Чиён определенно жив.
-Да он же в говно, - формулирует Севен-хён общественное мнение. - Что он тут делает?
Чиён, который стоит на барной стойке, накреняется под неестественным углом. Самодовольно ухмыляется, роняет микрофон кому-то в руки и широким жестом дергает косую молнию, любовно пришитую руками достопочтенной «Вивьен, мать ее, Вествуд», как Чиён сообщает присутствующим.
-Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, - зачарованно считает Севен-хён пальцем пустые рюмки на стойке. Ногой Чиён сшибает шестнадцатую.
-Спасибо м-им иностранным фанатам, - проникновенно говорит он, прикладывая руку к груди, и изящно кланяется, - что п-ддерживают м-ня. Без вас мне было бы оч-чень грустно. MTV, EMA, форева, пис.
Сынхён чувствует, как его обнимают за плечо, и упругая, как попка младенца, щека Севен-хёна прижимается к его собственной.
-Сынхён, - очень нежно говорит Донвук-хён. - Серьезно?
-Это.. оно... - пробует сказать Сынхён, но челюсть перестает двигаться, когда он видит, как Чиён сдергивает пиджак, путаясь в рукавах, потом раскручивает его над головой и запускает в толпу.
Пиджак летит долго, как в замедленной съемке, и приземляется кому-то на лицо, и за эти секунды Сынхён успевает осознать все: что он вообще ни за что на свете не гей, что он идиот, что он все неправильно понял, что все было не так. Он готов срочно улыбнуться стюардессе из самолета, жениться на ней, если нужно, обнять Ким Джонхёна из SHINEE, отдать свою драгоценную коллекцию медведей, только чтобы этого всего не было. Он от отчаяния даже все три закона Ньютона вспоминает.
-Это, - говорит Сынхён, - это...самое...
Чиён берет одну лямку своей широкой майки и перетаскивает ее через голову по диагонали, заговорщицки улыбаясь. Потом берет вторую — крест-накрест. И у Чиёна лицо полно такого восторга, словно он прыгает с тарзанки. Сынхён знает, что будет, и он не трус, поэтому глаза не закрывает. У него не дергается ни один мускул на лице, когда он говорит:
-Это мой парень.
С криком: «Дэнс!» Чиён начинает танцевать танец безумной молекулы всем телом сразу, как будто взрывается, его руки, ноги и голова чудом не отлетают.
-Я люблю его, - говорит Сынхён. Он готов.
Чиён пляшет за целое африканское племя во время обряда, как бы одновременно вызывая дождь и проводя экспресс-курс обучения стилю «тектоник». Он носится по стойке туда-сюда, как шаман, выбрасывая руки и ноги в стороны, и его танец рассказывает про целую новую религию. Он доходит до самого интересного места, запинается об него, и с пронзительным прощальным криком рушится со стойки.
-Господи, - говорит рядом Севен-хён. - Я такое только в фильме про изгоняющего дьявола видел.
Кажется, музыка замолкает, и в пронзительной холодной тишине начинает звучать каягым. Может быть, даже начинает идти снег. Сынхён стоит с неподвижным лицом и большими глазами, и потрясенно смотрит куда-то внутрь себя самого. И не понимает, почему с ним случилась такая нелепость. Почему он был так наивен. И думает о том, как близко было счастье.
-Таким, какой он есть, - говорит Сынхён одними губами. - Люблю его любым.
Тем временем, в баре под всеобщие аплодисменты разыгрывается сцена из фильма, где пуля попадает главному герою не в сердце, а в медальон. Оказывается, что Чиён всем телом встретился не с полом бара, а с каким-то очень толстым и здоровенным мужиком. Под всеобщие радостные крики Чиён очаровательно благодарит дядьку за его спасительную жировую прослойку, и, очевидно, настолько пьян, что его не смущает тот факт, что его на руках держит существо раз в десять крупнее обычной корейской девочки-фанатки.
Через пару секунд его ловко водружают обратно на место, с которого он упал. Чиён с достоинством оправляет на себе майку, которая не может сидеть нормально из-за перекрученных лямок, отдает честь и привычным жестом дает знак подать себе микрофон.
-В благодарность, - говорит он, вытирая рукой накрашенные глаза, - я спою вам еще одну офигенную песню. Она классная, но грустная, - говорит он, - и я ее еще не сочинил. Это как бы...то, что на сердце.
-15 марта 2012 года, - слышится рядом с Сынхёном искаженный от смеха голос Севена и писк камеры телефона, - Нью-Йорк. Первый раз в жизни вижу Чиёна настолько в хлам. Фан-кам.
-Ай донт ноу, уот май филингс ар дуинг, - говорит Чиён нараспев в микрофон, закрыв лицо рукой. - Ты вместе с кем-то, от кого ни холодней, ни теплей. Она не любит животных, твоих друзей и детей, твои слова, твою музыку, которые твои душа, твоя суть — тебе прикольно сперва, а потом не уснуть. Но ты пацан, ты упрям, даже если друзья говорят: «Это бред», что она вряд ли любит тебя. Ты давно в себе, и тебе наплевать, вместе вы, или нет. Все равно. А бывает, что рядом с тобой кто-то есть, со школьных лет, любит детей и животных, хоть и не знает, что делать ни с теми, ни хрена, ни с другими, потому что сам что-то среднее между ними, любит твоих друзей, твою музыку, и сам посередине. А ты как идиот, и тебя это прет. И временами ты думаешь, что вы могли бы быть вместе, как миндаль и шоколад, как молоко и молочный, блять, ломтик, а потом оказывается, что это все неправда. И ты так зол и нелеп, что даже бродячая собака посмеялась бы, проходя мимо. И если он тебе нравится, мне он тоже нравится, но скажи этому сукиному сыну, чтобы был осторожен ночью. Заебало это дерьмо.
-Никто из нас не знает китайский! - раздаются басовитые крики из толпы. - Парнишка, давай по-английски! Интересно же!
Чиён трет лицо ладонью, садится на корточки, вытянув одну руку перед собой на колене, прикладывает микрофон к самым губам и начинает сплошным потоком переиначивать She`s Gone на английский.
-Боже, - говорит Севен-хён, - трогательнее ничего не слышал! Только рифма под конец захромала. Топ, помаши рукой как главный лирический герой сегодняшнего вечера.
-Я пойду, сниму его, - сухо говорит Сынхён.
-Я протестую! - радостно кричит Севен. - Когда еще такое увидишь!
Сынхён хмурится, убирает его руки с себя и молча проталкивается в толпу.
-Пошло в жопу! - радостно кричит Чиён, забрасывая свои муки перевода, и вскакивает. - Время веселиться!
Движение к стойке затрудняется, потому что публика приходит в небывалое возбуждение. Байкеры на глазах проникаются лихостью национальных и довольно сексуальных меньшинств в лице Квон Чиёна, который исполняет свой бенефис, не приходя в сознание.
-Чиён, - пробует Сынхён позвать его, но Чиёна сейчас, судя по всему, зовут как-то по-другому. Сынхён никогда не видел его настолько пьяным и надрывно веселым, и ему становится не по себе. Он сглатывает, когда думает о том, что он, Сынхён, хён, и хорошо знает, что Чиён, находясь в шоу-бизнесе с шести лет, умеет держать к себе прикованным внимание публики на сцене, но в реальной жизни часто слишком доверчив и беспомощен без менеджера.
Сынхён добирается до стойки и какое-то время просто стоит внизу, задрав бирюзовую голову, и смотрит на Чиёна. Тот танцует вопреки законам физики, и несет такой поток сознания, что кажется, его мозг умирает от той дряни, которой он выпил шестнадцать рюмок. Каждый раз, когда он резко разворачивается, и ботинки на толстой подошве запинаются у Сынхёна перед носом, Сынхён вздрагивает тоже, невольно вспоминая что-то из уголовного кодекса, школьной программы, и про то, как в детском саду поцеловал девочку за мусорными баками. Чиён такой бешеный, что Сынхён, у которого никогда не было проблем с тем, чтобы усмирить кого-то, на несколько секунд теряется, думая, что делать. Звать кажется бесперспективным, а как схватить его за ноги так, чтобы Чиён снова не навернулся, Сынхён не знает. Он все хочет как-то дернуть его, объяснить, что не надо, что все это недоразумение. А потом перестает об этом думать, потому что Чиён видит его. Чиён улыбается.
И Сынхёну почему-то сразу все нравится.
-Kimi wa my beautifu-u-ul... - Чиён выбрасывает руки вверх.
“HANGOVER! - грохает весь бар. - HANGOVER! YEAH!”
У Чиёна немного хромает дикция, но удачно подвернувшийся английский куплет вызывает настоящий фурор. Чиён садится на корточки, нависая над Сынхёном, и улыбается в микрофон:
-It`s me, GD, I know you love me...
Сынхён сам не понимает, как автоматически подключается, проговаривая следом весь свой куплет в подставленный микрофон. Чиён улыбается, и его улыбка ослепительна, как вспышка стирателя памяти. Сынхён настолько ошарашен, что, когда Чиён в очередной раз спотыкается, Сынхён от неожиданности хватает его за обе лодыжки сразу. Сцена из фильма не срабатывает.

читать полностью тут
видяшечка, на которую я наткнулась тут